• Имя [Имя, кличка, все возможные сокращения]:
Было мирное и теплое летнее утро. В кухне уже начали звенеть ложки, шипели на сковороде тонкие полоски бекона. На втором этаже шумел телевизор. Было слышно, как хлопают дверцы буфета, и шуршит крупа, пересыпаемая из стеклянных банок в кастрюльку с кипящей водой. На улице становилось все жарче, мухи жужжали, и я, прикрыв глазки, размышляла, чутко вслушиваясь в полусонное царство своего дома. Размышляла о многом, практически обо всем сразу, как умеет, наверное, большинство детей.
- Эмиль-эль-тиль-моль-рута-рут-соль-боль-шут-кысь-кош-лель... Барто-моголь-морфий-фей-комедия-медь-коди. Ах да, ещё Дрянь и Хорошая девочка. И можно просто Антон. Хотя, пожалуй, мне больше нравится Море. Или Ряба.

• Возраст:
Но это в ранней юности.
А сейчас мне уже три года. И, наверное, не так уж плохо, что я не помню своего младенчества. Тем более, что меня практически сразу забрали от матери. Можно даже сказать, устранили, ибо я никому не нужна была по причине нечистокровности.

• Пол [Мужской/Женский]:
Однако не все так считали.
- Подумаешь, сука как сука, - пожал плечами мой будущий хозяин, когда впервые взял меня на руки. - А то, что не породистая, так и пусть. Топить её, что ли? Тоже мне, удумали.

• Порода [Вид]:
А я и не виновата, что папенька с маменькой так сильно полюбили друг-друга, вплоть до совокупления. И то, что я - помесь дворняги и австралийской овчарки, метис одним словом, их должно быть, тогда не слишком заботило.

• Внешность [Расписать в 5 полных строк]:

• Характер [Расписать в 5 полных строк]:
- Серьёзно-спокойная, беглая, грозная, ласково-нежная, по-вечернему сонная, ленивая, пенная, чаще красивая, мутная, слёзная, золотисто-игривая, временами задумчива, радостно-лазурная, шумная, вмеру ворчливая, мягкая, умная, тоску наводящая, настоящая, разная. Как волна. Ты - море.

• Биография [Расписать в 5-7 полных строк]:
P.S. История основана на реальных событиях.

Я проснулась, как всегда, резко. Раннее летнее солнце назойливо втиснулось в приоткрытый левый глаз. Внутренности сводило от голода.
Встала, вся мокрая от росы, отряхнулась, размяла затекшие мышцы. Пора в путь. Выбравшись из ямы, послужившей мне домом минувшей ночью, неловко потянулась и зевнула, глухо щёлкнув челюстями. Надо запомнить это место, ведь если не повезет, завтра снова придется искать себе убежище, а этот кювет был даже по-своему уютен. Я чувствовала себя отдохнувшей, хотя слегка мешало, что правый глаз так и не захотел открыться полностью и насладиться рассветом, надежно затаившись за отекшим веком. Здорово меня цапнула та рыжая стерва вчера. Впрочем, ей тоже досталось.
Надо найти еду. Недалеко был рынок, но я туда не совалась: местные кобели чужаков не подпускали. Да, в стае жить легче, но меня почему-то никуда не принимали, поэтому я постоянно кочевала с места на место...
Впереди показался ларёк с хлопьями голубой краски на стенах. Осторожно подошла: кажется, других собак нет поблизости. Неужели повезло? От крепкого запаха пищи желудок скрутил болезненный спазм. Когда я ела последний раз? Не помню, но сейчас это не важно.
Я внимательно оглядела публику, пытаясь определить наиболее перспективный "объект". Полная пожилая дама с пухлым мальчиком. Вряд ли. Лицо у женщины озлобленное, сварливое, а мальчишка капризный и избалованный. Лучше подойду к тем девчонкам.
Девчонки, смазливенькие, беззаботные, увлеченно обсуждали свою детскую ерунду,  изредка хихикая, и, кажется, забыли об ароматных свёртках, что держали в руках. Пытаюсь заглянуть им в глаза, захожу с разных сторон, стыдливо и робко переминаясь, сглатывая слюни. Нет, жизнерадостные детёныши меня даже не заметили. Тыкаюсь носом в обтянутую белым чулком голень одной из них, она скользит по мне невидящим взглядом и автоматически делает шаг в сторону. Бесполезно. В их сияющем, уютном и ярком мирке я просто не существую, в нем нет места подобным "досадным мелочам".
Оглядываю серую, жующую массу. Делать нечего. Иду к той, первой женщине с высокомерным лицом. Может, мальчонка пожалеет? Но стоило мне приблизиться, Двуногая замахала на меня зонтом и, брезгливо скривив толстощекое, лоснящееся лицо, закричала: "А ну пошла! Пошла вон, паршивая!"
Я остановилась в нерешительности, но вдруг в глазах потемнело, а дыхание перехватило от удара тяжелым мужским ботинком в грудь. Взвизгнув от боли и обиды, я отлетела в сторону. Грубый просмоленный голос смачно выплюнул вслед: "У, развелись твари! Так бы и перестрелял всех!" Белобрысый мальчишка захохотал и стал бросать в меня камни. Обломки прежней моей жизни, валяющиеся на дороге. Ненавижу детей!
Я поджала хвост и поспешила прочь. Чему же вы учите ребенка? Ведь он и вас потом не пожалеет. Откуда он узнает про сострадание и милосердие?

Вдруг послышался тихий свист. Я вскинула голову. Свистел молодой человек в военной форме. Увидев, что я на него смотрю, похлопал по ноге, подзывая ближе. Ну уж нет, я слышала множество историй о жестоких забавах курсантов. Все же я медлила, разглядывая его лицо. Глаза были хорошие, синие и ясные. Я помахала ему хвостом, но не приблизилась. Тогда он положил свой даже ещё не надкушенный бутерброд на траву за ларьком и отступил на несколько шагов. "Иди, не бойся. Я тебя не трону".
Я осторожно подошла. От бутерброда пахло краковской колбасой и маслом. Тут я не выдержала и набросилась на долгожданный обед, краем глаза продолжая следить за юношей. Он еще немного постоял, глядя на меня с толикой сочувствия, вздохнул и стремительно пошел прочь, ни разу не обернувшись. Видно, боялся, что я увяжусь следом...

...Станция метро. Я проскользнула между тяжелых, стеклянных дверей в вестибюль. Здесь было тепло и сухо, пахло просаленной сталью, уличным чем-то и толпой. Если повезет с дежурным, можно переждать здесь дождь. Главное, не путаться под ногами, а то отдавят лапы. Это в лучшем случае. Я направилась в уголок за кассами и тут увидела черную, кудрявую собаку. Она лежала прямо у турникетов, задние её лапы подергивались. Больна или просто обессилила. Люди механически обходили ее, даже не взглянув на распростертое по грязному полу худенькое тельце. Ладно хоть не гнали прочь, видимо, дежурный на станции был хороший, пожалел, а может, ему было просто лень или все равно.

Тут мое внимание привлекла девочка, медленно отделившаяся от толпы. Она застыла в стороне от людского потока и не сводила глаз с одинокой фигурки. Надо же, хоть кто-то ещё заметил свалявшийся, мокрый коврик, когда-то бывший живым и теплым существом. Я легко прочитала в больших блестящих глазах ребёнка искреннюю жалость к несчастному животному, боль и тоску от привычности подобной картины. Но за ними серыми тенями вставали строгие родители, страх перед ответственностью и неизбежными трещинами в устоявшемся, привычном мирке. И слабая девочка почти бегом бросилась прочь, раздираемая ненавистью и презрением к себе, полностью сознавая свое малодушие. Мне не было ее жаль. Я знала, что пройдет совсем немного времени, и способность чувствовать Мировую скорбь, которую взрослые снисходительно называют "юношеским максимализмом", притупится. Девочка научится прятать глаза и проходить мимо, полюбит носить шоры и укроет хрупкое сердце надежным панцирем. Так бывает почти со всеми.

Я подошла к собаке. Она даже не подняла головы. Заглянув ей в глаза, я поняла, что она обречена: в ее душе не было ничего, кроме разочарования. Отчаянно хотелось истошно и надрывно завыть, но я молча вышла под дождь, оставив безучастное ко всему окружающему создание смотреть остановившимся взглядом в пустоту...

...Я мчалась со всех ног, в ушах стоял отчаянный лай, часто переходящий в истошный визг, когда смертоносная игла достигала цели. Глаза слепил яркий и мертвый свет фонарей. Я мчалась, не разбирая дороги, не оглядываясь. Все бежала и бежала, пока вдруг не поняла, что стало совершенно темно и тихо. И это было страшнее всего. Я отдышалась и осторожно пошла обратно, уже зная, что люди ушли.
На пустыре лежали собаки, в основном молодые, некоторые еще совсем малыши - такие первыми попадаются, их губит детская наивность и доверчивость. А еще старые, у которых уже не осталось сил бороться. Лежали тихо и неподвижно. И уже не дышали. Вдруг шерсть у меня на загривке вздыбилась, и я в ужасе припала к земле. В абсолютной тишине со всех сторон на меня смотрели  ж и в ы е  собачьи глаза. Я никогда до этого не видела, как умирают от дитиллина. Я не могла сдвинуться с места. Стояла и смотрела в полные тоски и боли зрачки. Собаки, виновные лишь в том, что стали не нужны людям, умирали, захлебываясь в немом крике. Молча. Медленно. Жутко. Их тела были мягкими и податливыми, словно у плюшевых игрушек, набитых ватой. Только игрушкам не бывает так страшно и больно. Дитиллин "дарит" телу небывалый покой, мышцы перестают подчиняться, легкие не могут больше дышать и только упрямое сердце не сдается. Тук-тук... тук-тук... тук-тук... Удушье... Тук-тук... Больно... Тук-тук... Очень больно... Тук-тук... Помогите... Тук-тук... Пожалуйста, не мучайте меня... Тук-тук... Больно... Тук-тук... Страшно!!!... Тук-тук... Не хочу умирать... Где же ты, Человек?
Казалось, время остановилось. У кого просить помощи? У людей? Люди - это те, которые только что устроили здесь бойню и ушли, оставив беспомощных животных умирать в адских муках? У них?!

А влажные измученные глаза все смотрели мне в душу, все спрашивали "За что?", а я ничего не могла им ответить. Мне сегодня повезло, а вам нет. Может, вы медленнее бегаете. Может, вы слишком доверчивы и до последней минуты не могли поверить, что люди причинят вам зло. Ведь раньше они приходили, чтобы покормить, а иногда даже приласкать. Но не в этот раз. Вы поплатились за то, что не умели видеть в человеке врага.

Не знаю, сколько это продолжалось. Кажется, прошла целая вечность, пока наконец потухла последняя пара темных, бархатных глаз, и мир покинула еще одна израненная собачья душа. Они долго боролись. Они очень хотели жить.
Я устало побрела прочь, а следом подлым шакалом крался кошмар, который давно стал моей тенью. Совсем рядом с пустырем сверкала яркими огнями ночная улица, из многочисленных баров и игорных клубов неслась громкая музыка, мимо проносились машины,  сновали по тротуару люди. Все как обычно. Все как всегда... Только дождь почему-то шел горячий и соленый, будто кровавые слезы. Но люди не обращали на это внимания, у них было полно более важных забот...

Надо было искать место для ночлега. В яме, как вчера, спать было страшно, вдруг ловцы вернутся. Хотелось забиться в узкую, глухую и темную щель, где меня никто не сможет найти. Я свернула в знакомый двор, где когда-то обитала. У входа в последний подъезд по-прежнему сидел облезлый, худой сеттер. Хозяева выгнали его на улицу и вот уже два месяца каждый день проходят мимо. А он сидит и терпеливо ждет, когда родные люди простят его и позовут домой...

Безопасного места я так и не нашла, а потому строилась под скамейкой автобусной остановки. Место было плохое, могли нагрянуть местные бомжи и забить на мясо, но сил идти дальше не осталось. Ладно, сон у меня чуткий, может, успею улизнуть.

Вдруг невдалеке остановился тонкий силуэт. Белесый свет фонарей размыл лицо и превратил глаза в темные лесные озерца. Я принюхалась: девушка, пахнущая ванильным печеньем, лимоном и кофе.
- Пойдем со мной, - тихо сказала она и, сев на корточки, протянула ко мне тонкую бледную руку. - Я ведь тоже совсем одна.
Я подошла и ткнулась носом в мягкую, теплую ладонь. Замерла в долгожданном убежище ее рук. Она шептала мне в острое лисье ухо нежные слова и плакала. Милая, добрая девочка, ну почему ты не пришла раньше?..
Это неправда, что собаки не плачут. Просто не все хотят видеть слезы сукиных детей.

А потом милая добрая девочка умерла. От передозировки.
И я снова оказалась на улице.

• Особые приметы [Манера поведения, наличие каких-либо аксессуаров]:

• Фобии [страхи]:

• Связь [Skype/ICQ/E-mail]:
http://vkontakte.ru/id70179045
http://murclub.ru/passport.php?id=3011166
http://www.facebook.com/home.php?#!/pro … 1593721804
аська #558390247
"мыло" в профиле.

• Есть ещё персонажи на нашем форуме?
No.

• Пробный пост [Расписать в 10 полных строк] -

допишу потом, ага.